{
Золушка вернулась к себе на чердак и начала постепенно отходить о
очередного информационного шока. Он был настолько велик, что она
чуть не вышла из роли. Но вовремя вспомнив, что выйдя откуда-либо,
очень трудно вернуться обратно, сдержалась. Хотя сквозь ее лицо на
миг проступило другое, более женственное, но длилось это всего
мгновение,
да и в комнате никого не было, кто бы мог это заметить. Несколько
придя
в себя, она сформулировала ряд вопросов, на которых у нее не было
ответа.
Глядя на всех окружающих, девушка не могла отделаться от мысли, что
все
они на самом деле - Евгении Онегины, пресыщенные жизнями в каких-то
мистических "регулярках", и теперь ищут, ищут чего-то, а чего - сами
не поймут. Золушка по крайней мере нравилось в ее сущестовании
практически все, кроме прямых оскорблений и нелитературных выражений.
Скуки от жизни она не чувствовала, у нее она била ключом со всех
сторон,
да и "отдыхать" в одном мире от другого было несколько странно.
Что ей начинало активно не нравится, так это несколько насильственный
характер действий. Общение с Ма4ехой оставило у девушки неизгладимый
след, и с тех пор ей было активно неприятно любое насилие над ней как
над свободной личностью. Исходя из этого, она в очередной раз
погрузилась
в сомнения. Кроме того, она обычно придерживалась того мнения, что
без особой на то необходимости цитировать личные письма во
всеуслышанье
не стоит, по крайней мере стоит сначала ответить лично на личное же
письмо. Душа девушки все глубже погружалась в пучину раздумий и
размышлений...
}
|