...
У нас тайфун, и я пишу тебе письмо на лепестке засохшей пальмы.
Мой комп устал, мой друг ушел, кому-то будет хорошо в соседней
спальне. Мне предлагали пить вино, я слышу запах чьих-то снов, слегка
миндальный. Аналог истины в окне равновелик потоку дней, разбитых
сталью. Куда бежать? На что купить? Перекрестить или убить? Какое
счастье Так безнаказанно уйти, как парус, крылья распустив, чужое
сердце завернув в дешевый пластик. На старой башне бьют часы, поток
сознания спешит в апрель вчерашний...
Невнятным росчерком косым мы делим мир на тех, кто спит,
и тех, кто страждет...
(c) Vintra
Поленья в углу оживлённо потрескивали, обсуждая свои "горящие" дела,
камин весело гудел, поддерживая их настроение, Шерхан сидел, потирая
ладони о галифе из лосиной шкуры мехом наружу, с видом спортсмена,
настраивающегося взять высоту. Перед ним стояла стопка водки,
источавшая аромат можжевельника тонкий, но всё же явственный в
небольшой зале, уже наполненной смоляным запахом пихтовых поленьев.
ш) - Нет. Я так не могу.
Шерхан решительно забрал левой рукой у собеседника чашку с чаем,
правой буквально вырвал у того чайную ложку, кинул ложку в чашку и
задвинул ту в угол стола. Быстро опрокинул в другую пустую стопку
шкалик, так же быстро и уверено поставил тот на место, звякнула
кинутая на место хрустальная шишка-пробка и, пока её звон терялся в
уже описанном смоляном духе, к собеседнику были придвинуты тарелки и
столовые приборы.
ш) - Сидишь, как Зиновьев и Каменев перед товарищами вечером накануне
революции. Пей!
Серослов с улыбкой забрал чашку с чаем назад, кинул туда ещё один
кусок рафинада и вновь начал медленно гонять его по дну ложкой.
с) - Спасибо, я не голоден... Так чайку попью, уж больно он у тебя
всегда хороший.
ш) - Поставщика не сдам. А вот водки капни. Веселее ложкой крутить
будет!
Серослов снова улыбнулся.
с) - Я д-у-м-а-ю.
Шерхан уже мечтательно морщился, опрокинув внутрь свою стопку.
Выдохнул, разглаживая, густые рыжие усы. Не Будённый, конечно,
Будённому до таких усов далеко было бы, но разглаживал усы очень даже
похоже.
ш) - И сколько же ты чашек холодного чая вылил, пока прежний план
"Барбароссы" подписал?
Серослов отложил ложечку, взял обеими руками чашку, не убирая локти со
стола и прежде чем пригубить, легко подул, затянулся в долгом глотке.
Чай действительно был очень хорош.
с) - Да, ладно. Что нам трудно новый план написать?
ш) - Ну, да, ну, да...(Шерхан налил стопку по новой). Планы, что
птицы: журавль и синица...одна в руке, другая...чёрте где (Шерхан
отправил в рот кусок от горбушки ржаного хлеба, пожевал) Не
подумай, что я критикую. Плох тот Мурка, который чёго-нибудь
этакое по радио не ляпнет, на то оно радио, и придумали, я сам
бывало такой гоняй-разгуляй заряжу, но водку ты зря сейчас не
пьешь. Нам теперь без 100 грамм ни почту, ни телеграф, ни газеты
не отдадут. А на Зимний Дворец будешь через щель в воротах
смотреть, а "Аврору", как на Неву выведешь, так и хана ей сразу!
Серослов и ухом не повёл. Касаясь губами чая, затянул тихо цыганскую:
Эх ты, жизнь, моя жизнь...
К сердцу сердцем прижмись!
На тебе греха не будет,
А меня пусть люди судят,
Меня бог простит...
Шерхан под песню вовсю шуровал вилкой, рвал мослы куриных ножек,
впивался зубами под хрустящую корочку в их нежное мясо, которое не
меньше час томилось вперемежку с черносливом. Серослов же перешёл уже
на стихи:
Среди полей, так снежно нелюдимых,
Нам одиночество растягивает дни.
Как нас роднит отсутствие любимых,
Так нас неуспокоенность роднит.
Цена уюта - стоимость билета.
Цена покоя - снежные поля.
Придется ждать до следущего лета,
И начинать, опять же, все с нуля...
ш) - Ты знаешь, что сейчас у нас на земле творится?
с) - Может и не всё знаю.
Шерхан дожевал торчащий из под усов кусок мяса цеплячей грудинки,
отхлебнул из кружки воды (была у Шерхана такая страсть, во время еды
запивать её обычной водой, даже суп), прокашлялся:
ш) - Кул возить пока некуда. Заводы работают в три смены. Периодически
происходит размораживание части колонистов, чтобы ускорить
работы. Как только колонисты начинают просить кушать, их
замораживают обратно (кормить-то дополнительное население нечем!)
и размораживают следующую партию. Об этом как-то пронюхала
Организация по защите прав отмороженного населения. Вот-вот
подаст на правительство в суд. Рабочие на заводах недовольны,
говорят, отморозки ключи гаечные воруют и прячут где-то. Врут.
Зачем им в криокамере ключ? Сами таскают, а теперь есть на кого
свалить. Бардак, короче.
Серослов на этот раз заулыбался уже без всяких думок в глазах.
с) - Старая байка нимсов? А ещё я помню в разгар ругани Каттэи с
Имперором киберсистем и до кучи с вексо-компьютером, Nimrotis,
общий сосед, вышел на публичную волну с "...Секретарша с обеда до
вечера по громкой связи трепалась с подругой о том, чем любят
представители кибернаций (таких ведь не мало в галактике) и
какой глубокий символизм несет в себе, на самом деле, двоичный
код (нуль и единица)..."
Шерхан, смеясь, вылил в себя ещё одну стопку водки (здоров мужик и
есть и пить умеет).
ш) - Куда же он пропал. Жаль, жаль.
с) - Что говорят во флоте?
Вопрос был задан уже серьёзным тоном и Шерхан заговорил без прежнего
веселья.
ш) - А что скажет флот? Как скажешь, так и будет. Малюют на бортах
виселицы на счастье перед судовыми номерами, ведь всё более
гробами флот становится. Ждут новых кораблей.
с) - Подождут. Пусть пополнение активнее натаскивают. Расы пачками из
галактики валятся.
Последнее было сказано в момент, когда Серослов, вставая, надевал
форменную фуражку. На груди мундира сверкнул лишь одинокий значок
боевого командира расы - участницы Тигра 4. Короткое мужское пожатие
рук, приглушенный стук панелей пневмодверей и горьковатый запах смолы
уже был далеко позади. Шаги. Шаги.. Шаги... К звёздам.....
(c) Серослов
|